Что придет на смену «эпохе нефтяного изобилия»?

Глобальная конкуренция требует от игроков технологических прорывов. Однако по уровню инновационного развития страны ЕАЭС существенно отстают от остального мира.

Евразийские приоритеты

Помимо модернизации собственных национальных инновационных систем, в новых условиях ЕАЭС надо развивать и наднациональную инновационную систему, считает директор Центра евразийских исследований Галия Мовкебаева.

«Пока о ней говорить еще рано — нет ни документов, ни организации, которая бы этим занималась. Сегодня научных разработок в странах ЕАЭС явно недостаточно. Следует поднять вопросы внутреннего финансирования этих разработок», — говорит эксперт.

В мире идет сближение бизнеса и образования. Компании, которые участвуют в образовательном процессе, зачастую платят меньшие налоги.

«У нас пока все по-другому, существует явный перекос в сторону предпринимательства и государственного сектора. Предпринимательский сектор, например, неохотно сотрудничает со сферой высшего образования, крупный бизнес не поощряет науку», — отмечает Мовкебаева.

Во внедрении инновационных процессов на постсоветском пространстве, по ее мнению, существует ряд проблем. Одна из них — недостаточный уровень координации между «структурами»: государством, наукой, университетами и бизнесом.

Следующая проблема заключается в отсутствии единого координационного органа, который занимался бы данными вопросами в ЕАЭС, определяя стратегию инновационного развития в союзе.

Плюс к этому наблюдается низкий уровень коммерциализации результатов научных исследований, а также недостаточная конкурентоспособность научных разработок.

«Мы ориентируемся на иностранные инновации и технологии, охотно их покупаем. Помимо того, что это ведет к технологической зависимости, западные страны являются также конкурентами на мировом рынке, и те технологии и оборудование, что приходят к нам, зачастую либо уже устарели, либо находятся в процессе устаревания», — напоминает эксперт.

Как координировать?

В числе необходимых структур и мероприятий директор Центра евразийских исследований называет создание евразийских технологических платформ, инновационных кластеров, куда бы входили бизнес-инкубаторы, технологические парки, совместные научно-исследовательские, опытно-конструкторские организации, лаборатории университетов и т.д.

«Это нацеленность на сближение систем профессионального образования, разработка совместных образовательных программ, создание сетевого университета ЕАЭС по аналогии с уже существующими сетевыми университетами ШОС и СНГ, разработка совместной инновационной, научно-технологической программы подобно той, которая существует в Европейском союзе — инновационного проекта «Горизонт - 2025». А также содействие в создании евразийской ассоциации фондов поддержки фундаментальной науки. И наконец, создание в перспективе организации, объединяющей исследовательскую инфраструктуру стран ЕАЭС», — перечисляет Галия Мовкебаева.

Мы воспроизводим то, что морально устарело

Журналист и режиссер Олег Белов отмечает, что сейчас на месте заводов и фабрик в Казахстане строятся торговые центры. Ряд ТРЦ функционируют на месте погибших промышленных предприятий.

«Причем количество этих торговых центров растет, хотя в тех же США они закрываются, торговля уходит в интернет. Мы воспроизводим то, что уже морально устарело», — говорит журналист.

Тем временем мир стоит на пороге огромных изменений. Появилась альтернативная частная космонавтика, становятся привычными электромобили, скоро появится доступный интернет в любой точке мира, а это доступ ко всем лекциям ведущих вузов, можно будет учиться автономно. Это даст огромный скачок в развитии.

«В Казахстане на закате СССР хотели построить завод роботов в городе Капшагае. В Казахском политехническом институте студенты уже создавали роботов. Но из-за развала СССР завод так и не построили. Сейчас на его территории играют в пейнтбол. Недалеко стоит недостроенная ТЭЦ с огромной трубой, и казино друг за другом вдоль дороги, словно киоски по продаже фастфуда. А когда-то нам обещали создать казахстанский Лас-Вегас на северном берегу водохранилища. Но пока Капчагай — это такой памятник нереализованных инновационных надежд. В настоящее время Казахстан испытывает ряд экологических проблем — от высохшего Арала до задыхающегося от смога Алматы. Эти вопросы требуют научного решения», — считает Олег Белов.

Тем временем в залах отечественной академии наук, по его словам, нередко проходят семинары по распространению товаров, не имеющие к науке никакого отношения.

«Важно сделать так, чтобы дом, созданный для ученых, вернулся к своему первоначальному предназначению, а не служил домом маркетинга», — заявляет журналист.

Нужна сила воли

По мнению журналиста Сергея Козлова, СССР был империей с культом знаний и образования. Советская наука была организована на мобилизационных принципах. Поэтому через четыре года после страшнейшей войны было создано одно из совершенных в мире оружий, а через 16 лет человек полетел в космос.

«Сегодня в высоких технологиях постсоветские страны отстают. Какие цели ставят они перед собой?» — задается вопросом Сергей Козлов.

Казахстан знаменит добычей нефти, этот сектор и привлекает инновационные технологии, является самым развитым.

«При этом нефтехимия, которая нужна как воздух, так и не развилась в необходимой мере, не стала пока инновационной отраслью. А на сырой нефти мы долго не проживем», — говорит эксперт.

Известная на весь мир Кремниевая долина — это следствие государственной программы, которая выполнена в американских условиях методами снижения налогов, преференциями.

«Частный бизнес неохотно будет заниматься фундаментальной наукой, потому что это очень «долгие» деньги. Мы же так организованы, что без государства, без воли правящего класса прорывов не будет», — уверен Козлов.

По его мнению, альтернативная энергетика в Казахстане — это не всегда перспективно.

«Мы не Дания. Вот финны поставили себе в 60-х годах прошлого века цель. Это была страна, которая поставляла лес, бумагу, деревянные конструкции. Они боялись потерять свои леса, добыча древесины приобрела хищнический характер. И за 25 лет государственной программы они достигли того, что хотели: возникла финская транснациональная компания Nokia — высшее проявление государственной и национальной воли. Сейчас Финляндия — одна из самых передовых стран мира с 5,5 млн населения и без собственной нефти. Самое главное — это политическая воля и четко сформулированная цель», — считает Сергей Козлов.

Чего хотят ученые?

Профессор Казахстанско-Немецкого университета Рустам Бурнашев считает, что прикладные разработки в огромном количестве случаев гораздо проще и правильнее купить, чем заново их развивать или придумывать.

Например, в свое время в Казахстане и в Узбекистане самыми популярными научными журналами были журналы по органической химии.

«Или возьмем в качестве примера медицину. Как же в Казахстане в положительную сторону изменилась кардиология! Если более 10 лет назад ребенку вообще не брались делать операцию на сердце, то сейчас они делаются даже младенцам через катетеры. Понятно, что есть в развитии кардиологии большая необходимость. Есть и другие направления в медицине и не только, которые надо развивать. Может, они не будут уникальными для мировой науки, но они будут прорывными для отечественной», — говорит Рустам Бурнашев.

При этом эксперт не склонен переоценивать важность финансовых вливаний в науку.

«Мы думаем линейно, мол, если в науку будут увеличиваться вложения, то и результат будет повышаться. Это не всегда так. Современная установка у ученых такова: главное — получить грант, и людей не интересует, что это даст в будущем, будет ли рост знаний», — объясняет он.

Несправедливость с распределением денег, по его мнению, является толчком к отъезду специалистов. Они понимают, что их разработки никому не нужны — будут потеряны либо украдены. Вопрос состоит в создании условий. Ученые отправляются туда, где есть лаборатории, доступ к информации, возможность открытой научной дискуссии, научная среда, а зарплата находится не на первом плане.

«Для развития науки должен быть запрос на исследование. Наука строится на самооценке истины. Патернализм здесь противоречит научной установке. Чиновникам места там нет, но они могут формировать заказ на научные исследования. Тогда появляются направления для развития науки. Заказ должен быть не фантастическим, а совершенно конкретным. Например, заказ на развитие кардиологии. Все понимают, что онкология — это не всегда экстренная вещь, можно подлечиться на крайний случай за рубежом, а сердце — это срочно. То есть будет заказ, будет и развитие», — считает Рустам Бурнашев.